Рассуждения мои сводятся, с одной стороны, к напоминанию об известном факте – своеобразии уровенного режима реки Вологды как незарегулированного водоёма: половодье у нас в норме с подъёмом воды около 5 м и даже несколько выше, причём оно имеет значительную продолжительность – более месяца, что обусловлено особенностями строения долины реки Сухоны, которая течет на холодный северо-восток (а иногда и против течения – в Кубенское озеро, впрочем) и на беду устюжан любит вскрываться ото льда запоздало, с заторами. Случаются значительные подъёмы уровня Вологды и при обильных дождях. Эти особенности Вологды указывают на нереальность прямого заимствования даже самых привлекательных архитектурных решений, реализованных в городах на берегах зарегулированных водоёмов с годовым ходом уровня в 0,5–0,8 м. Соответственно, использовать снимки таких сооружений с деревянными лавочками и мостками у кромки воды в качестве якобы реальной прямой альтернативы реализуемому проекту бессмысленно: нельзя забывать, что всё сложнее, у нас необходимы иные, адекватные неумолимой природе решения.
С другой стороны я в обсуждениях указывал на противоречащие действительности, но часто выдававшиеся за факты некоторые утверждения. Приведу их и здесь. Например, что берегоукрепление в Вологде будто бы вообще не нужно, и берег стабилен двести лет (но сейчас в Заречье местами осталось 8–9 м от обрыва до фасадов зданий-памятников, и есть фотографии, например, 1970-х годов, где положение вовсе не таково, а есть исчезнувшие к нашим дням пологие береговые склоны). Звучали даже утверждения, будто бы укрепление берегов Вологды никогда не делали (документально оно известно в Вологде с XVII века, чертежи его проектов есть с начала XIX века, а фотографии с его видами и даже ходом работ есть с конца XIX века и, конечно, весь ХХ век: это в соответствии с уровнем развития техники своего времени были и точечные бревенчатые надолбы, и режи (XVII век), и протяжённые бревенчатые обрубы (XVIII–XIX века), и ступенчатые конструкции из фашин и колышков (первая половина XX века), и отсыпки строительным мусором и грунтом, и железобетонные плиты в 3–7 рядов (1950–1970-е годы). Есть мнение, что сведённая недавно поросль леса и кусты по набережным с росистой травой тут были испокон века (между тем использование берегов Вологды всегда было самым утилитарным – здесь на склонах были съезды к водозаборам и причалы судов, с которых выгружались бесконечные штабеля дров и лесоматериалов; аллея разросшихся лип по кромке берега высажена в конце 1950-х; заполонившие всё кусты и прочее – привет из 1980-х, а до этого на набережной исторически всегда было пусто и видна была архитектура). Обсуждается и то, что будто бы весь культурный слой при идущем строительстве погиб (это не так – тут я могу констатировать как археолог, что за ходом работ ведётся археологический надзор, при котором сколь-нибудь значимые разрушения не зафиксированы).
Я вообще (тут и далее уже вкусовщина) не считаю, что заросшая до бровей кустами и деревьями набережная губернского города – это хорошо. Но и 100% бетона меня вовсе не греют; вариант, реализованный на Пречистенской набережной, мне (с известными оговорками) кажется приемлемым. Как именно сделать и практично, и красиво – я не знаю, как и большинство непрофессионалов-участников дискуссии, которые поначалу вообще путали набережную как улицу и набережную как инженерное сооружение… Нужно найти решение, которое обеспечит сохранность памятников и не будет выглядеть чужеродным. Тут, кстати, существенно будет целостное восприятие набережной Вологды – и склона берега, и благоустройства запущенной набережной-улицы.
Ещё одно замечание. Возникший сейчас в публичном пространстве жёсткий клинч – конечно, следствие крайне малой (по факту) публичности принятия решения по реализуемому сейчас проекту берегоукрепления. Это серьёзная ошибка, её нельзя повторять. И важно, что теперь проекты благоустройства набережной создаются и обсуждаются профессиональным сообществом в нормальном порядке – до начала реализации.
Сергей Воропанов. Мэр города Вологда.
